|
nadya-indi.livejournal.com 20.09.2016 16:58
На днях я взяла интервью у «Скифа» – Ходаковского Александра Сергеевича, председателя общественной организации «Патриотические силы Донбасса», основателя и командира спецбригады «Восток».
Александр Ходаковский – человек, чей вклад в жизнь молодого государства переоценить сложно. Тот факт, что Донецкая Народная Республика вообще состоялась – без преувеличения и во многом его заслуга.
С момента нашего последнего интервью, которое я записала с ним еще в здании бывшего Совета безопасности ДНР, прошло больше года. За это время много интересного произошло в политической жизни Республики. Не раз кипел информационный фронт вокруг самого Александра Ходаковского. В связи с этим захотелось услышать ответы на волнующие меня (и не только меня) вопросы непосредственно от самого командира «Востока».
Ниже привожу письменный вариант нашей уже состоявшейся беседы.
— Александр Сергеевич, с момента нашего последнего интервью прошло уже больше года. Как Вы полагаете, какие из произошедших за это время изменений в ДНР можно назвать знаковыми?
— Есть приобретения, есть потери. К приобретениям знакового характера я бы отнес паспорта. Это, без всяких сомнений, достижение. Я видел в России граждан Южной Осетии, такой же непризнанной, как и мы, и завидовал тому, что они могли со своими паспортами спокойно пребывать в России, и никто не делал разницы между их паспортом, и российским. Я мечтал, чтобы у жителей Донбасса появилась такая возможность. И здесь дело не только в обеспечении главным удостоверением личности тех из наших граждан, кто достиг возраста получения паспорта, или тех, кто утратил документы. Огромное значение имеет сам акт признания нас нами же самими жителями отдельной страны. Все-таки паспорт – это символично. Ты воюешь с Украиной за независимость, а при всякой необходимости достаешь украинский же паспорт, в котором четко указано твое гражданство. Особенно это актуально при поездках в Россию. Не очень приятно в миграционной карточке писать в графе гражданство – «Украина», или объясняться при случае, что это только по паспорту ты – с Украины, но вы посмотрите, дескать, на страницу с пропиской – и все поймете. Кстати, удивительно, но в России при предъявлении украинского паспорта ни разу не встречал даже тени отчуждения, или неприязни. Подозреваю, что в Украине к россиянам теперь иное отношение.
— Согласна с Вами, жаль только, что распространение паспортов движется такими низкими темпами.
— Мы сами их изготавливаем, а возможности у нас не аховые – собственного «госзнака» у нас никогда не было, не хватает мощностей.
— А потери? Что бы Вы отнесли к потерям?
— Я не стану останавливаться на социально-политической стороне – об этом немало сказано, и еще больше будет сказано, наверное. Я ощутил исчезновение воскресшего вдруг в четырнадцатом году романтизма. Его можно было видеть, вдыхать, осязать – такова была его концентрация. Мы тихо гнили последние после развала союза десятилетия, после этого эксперимента по приживлению к советскому сознанию западных ценностей. Кто-то лихо вписался в новые реалии, но большинство то ведь было из другого теста, и как ни пичкали нас «медикаментами» от отторжения, но своими до конца эти «ценности» для нас не стали, потому что ценность этих «ценностей» для нас была невелика.
— Советского сознания? Многие, особенно представители Русского патриотического крыла, невысоко ставят это советское сознание, называя его «совковым». Почему Вы так за него ухватились?
— Не существует пока общеупотребительного термина, который бы точно отразил то, что я имею ввиду. В общем понятии «советского сознания» я выделяю ту его составную часть, которая заимствована им, в том числе, и из сознания русского. Эта его иррациональность и романтизм. В некоторой степени аскетизм, способность ограничивать себя в материальном, не терпя ограничений в духовном. Русские – странные для Запада люди. Я помню, как мне попалась в руки книга Михаила Веллера про Махно[1]. Мне стало интересно, что же такого автор «Все о жизни» «наваял» об этом историческом персонаже. Каково же было мое удивление, когда я натолкнулся на главу о революции! Мое представление о Веллере, как о циничном похабнике, способном замарать все самое важное и ценное, что составляет основу морали, пошатнулось. С какой любовью он воспел революционный романтизм, когда парень из глубинки способен воспринять чей-то далекий порыв где-то в далекой Гренаде, поддержать его, отдать без сожаления свою жизнь за что-то трудно осязаемое, но такое притягательное. Я понял, что Михаил Веллер просто презирает современного человека, мещански меркантильного, носителя духа формально побежденного, но реально победившего НЭПа. Даже не человека, а некоторую часть общественного сознания, и своими произведениями он клеймит ее, не стесняясь. Как говаривал Владимир Маяковский: «Дрянцо хлещите рифм концом».
— Странно слышать (говорю с улыбкой) такие рассуждения от человека, которому «вражеская пропаганда» приписывает расчетливость, стремление к выгоде, преследование своих личных интересов…
— Прямо в таких выражениях и приписывает (улыбается)?
— Не совсем. Такой образ складывается, если знакомишься со всем, что Вам пытаются приписать.
— Ну, на то она и «вражеская пропаганда», чтобы делать свою работу…
— А вообще, вражеская – это какая, это чья? Судя по нашим наблюдениям, на этой территории некоторые стараются похлеще, чем даже на той.
— Ну, мы не зря взяли это определение в кавычки. Чтобы долго не объясняться, скажу так: вражеская – это построенная на вранье, и здесь территориальная принадлежность не так уж и важна. Там – откровенный противник, и для него все средства хороши, – что от него ждать? Совести, чести, объективности? Даже улыбку не вызывает. Здесь – откровенная слабость тех, кто освоил сегодня власть, их боязнь малейшего сквозняка, и стремление запереться в непроветриваемом душном помещении, где все подвергается стерилизации. Соприкосновение с настоящим миром, где жизнь пестра и разнообразна, их убивает – не развит иммунитет. Когда мы стали больше понимать о человеке, мы узнали, что в нашем организме полным-полно бактерий, некоторые из них болезнетворные, как герпес, но здоровый организм их купирует, а некоторые так прямо полезны, и без них нам не справиться. Так эти ребята даже от полезных пытаются избавиться, вытравливая их антибиотиками, основанными на откровенной непорядочности и вранье.
— Это в общем, а если конкретнее? Судя по вываленным в интернет данным с персонального компьютера министра информации, именно она возглавила фронт борьбы с Вами от лица правительства? Насколько я знаю, Вы были близки с ней на начальном этапе?
— Поосторожнее с выражениями. В наше время понятие «близки» можно превратно истолковать (улыбается). У нас в свое время складывались хорошие товарищеские отношения, совпадение по взглядам – на очень большой процент. Мы одинаково хотели лучшего будущего Донбассу, и одинаково не принимали ханжество и лицемерие…
— Так что случилось?
— Попал в стаю – дальше по тексту. Елена Никитина – человек искренний и порядочный, как мне кажется, но слабый. Когда стало понятно, что то, частью чего она стала, совершенно противоположно ее жизненной позиции, – ей бы уйти, но она не нашла в себе сил. А может, я в ней ошибался. Я старался ей помочь, или не навредить, по крайней мере. Когда она обратилась с просьбой поддержать канал «Юнион», мы взяли его под свою опеку, и помогали коллективу выжить в тех сложных условиях. За все время нашего с ними сотрудничества мы едва на паре передач у них побывали – сделать его нашим рупором задачи не ставилось. Но когда от нее потребовали ввести все медиаресурсы в состав государственного холдинга, мы не стали препятствовать, и отдали канал без «боя», чтобы у нее не возникло неприятностей. Присутствие нормального человека в правительстве, качество которого уже становилось понятным, нам казалось важнее, чем канал.
— Но Вы же мне рассказывали про приемы и методы работы министерских пропагандистов, приводили примеры, как это устроено. Не очень это вяжется с понятием порядочности. Кстати, не могли бы мы снова проговорить это? Я думаю, тем, кто прочтет это интервью, будет интересно узнать о некоторых особенностях этой скрытой от посторонних глаз среды.
— Министерство информации – это, прежде всего, политический инструмент, и заполучить его в свои руки стремятся различные центры силы у нас внутри. Но финансирование осуществляется из одного источника, и те, кто его осуществляют, хотели бы, чтобы министерство обслуживало только их интересы, поэтому возникают разные направления, которые ориентированы на разные задачи и обслуживают разных заинтересованных заказчиков. Например, создание блогерской сети. В отличие от нас, министерство взяло на вооружение не лучшие приемы, пряча своих сотрудников под вымышленными «никами». Если сотрудники достаточно засвечены, как в ситуации с блогерами типа «Фимы Петрова», за которыми стоят конкретные и известные и нам, и другим персоны – штатные сотрудники министерства, то их позиция жестко проправительственная, но позиционирование осуществляется под видом «одни из народа», поскольку тот факт, что они работают на правительство, автоматически подрывает к ним доверие их читателей. Вместо открытой полемики по существу, они предпочитают концентрировать свои усилия на дискредитации личности, прибегая к самым гнусным способам, стыдливо прячась за сетевой вуалью. Эдакие «робин гуды» от правительства.
Но есть и такие, чья «вуаль» еще более непроницаема. Этих можно использовать не только в интересах правительства, но и в иных, иногда даже противоправительственных. Современные методики, позволяющие глубоко конспирировать в сети таких «кротов», наделяют их уверенностью в собственной неуязвимости, и они могут позволить себе, находясь под «зонтом» министерства, поиграть и на стороне. Примером тому служит группа блогеров, наиболее ярким из которых можно назвать так называемого «insider-dnr». Возглавляет эту группу муж министра, который много лет подвизается на ниве информационной борьбы.
— Я знаю этот ресурс. Но на нем я часто встречаю информацию не только относительно Вас, но и относительно Захарченко. Причем, я затруднюсь оценить, по ком сильнее они пытаются ударить. Не кажется ли Вам, что это трудно объяснить: группа, подчиняющаяся министерству, громит главу государства? Может быть, Ваши аналитики ошибаются с адресом?
— Это исключено. Вы знаете, что у нас были прецеденты, когда мы выявляли и разоблачали тех, кто стоял за откровенно анти-республиканскими ресурсами. Опыта у нас достаточно, и ошибка маловероятна. Другое дело, что оперативный поиск требовал времени, а полученные результаты требовали осмысления: кому это нужно?
— Получается, что близкие министру люди атакуют одновременно двоих лидеров в Республике? Разделяй и властвуй?
— Встречный вопрос: кто должен властвовать?
— Ну, я не знаю, какие-то третьи силы? Вы не ощущаете присутствия третьих сил, которые себя, может, еще не проявили?
— Нам важно, чтобы такие, третьи, четвертые силы, не были сформированы нашим противником. С внутренними разберемся.
— А что Вы думаете о Денисе Пушилине? В тех же министерских материалах, выброшенных в сеть, содержался соцопрос, где рейтинги Захарченко оценивались в двадцать с небольшим процентов, а Пушилин лишь ненамного отставал от него. С учетом того, что этот соцопрос проводился достаточно давно, а Денис Пушилин в последнее время проявляет незаурядную активность в медийном плане, его рейтинги сегодня вполне могут существенно опережать рейтинги главы. Тем более, что на него не падает негатив от снижения уровня жизни и от других системных болезней власти. Что думаете по этому поводу?
— Если вы намекаете, что Пушилин мог организовать дискредитацию своих ближайших конкурентов, тем более, что Андрея Пургина он одолел в неравной для Пургина борьбе, то это слишком очевидно – он родственник министра информации, и, соответственно, ее мужа. Первый, кто попадает под прицел в случае вскрытия сети – это он. А раз это очевидно, то и маловероятно.
— Но Вы же сами сказали, что сеть глубоко спрятана… была до нашей беседы. Почему бы не набрать популярности за счет поливания грязью знаковых особ, и не использовать это в чьих-то интересах, полагая, что тебя никогда не найдут. Кстати, сейчас Вы, по сути, обнародовали подводную часть айсберга и сделали видимым то, что всегда скрывалось от посторонних глаз. Наверное, некомфортно сейчас будет тем, кто привык сидеть в норе и делать свое грязное дело под видом правдолюбцев.
— Согласен, некомфортно, но они в своей безнаказанности перешли все границы. Я готов к публичному диалогу так, как мы ведем его с нашим врагом – лицом к лицу, готов к любой полемике, готов говорить правду, и правду слышать. Но то, что приходится наблюдать, кроме отвращения, ничего не вызывает. Я открыто, без масок и купюр, говорю то, что думаю. Уж это право я точно завоевал. Пусть и они выйдут открыто. Подлость и низость всегда в почете, но сейчас еще осталось немного того духа, который взывает к открытому бою. Обслуживать интересы тех, кто пытается за высокопарными словами спрятать подноготную суть можно и открыто, но им, видимо, хочется и гонорар отработать, и с этой властью себя сильно не связать, – вот и выкручиваются. А я предлагаю им сбросить маски и пойти в открытую. Верите в правоту тех, на кого работаете – боритесь за них. Не верите, играете надвое – конец всегда наступит. А в целом, страна должна знать своих героев в лицо.
— Как-то грустно все это… А что Вы скажете про заявление Пушилина об отмене государственного статуса любого языка, но в нашей ситуации следует понимать – российского?
— Пушилин никогда не сделал бы такое заявление по собственной инициативе, и не нужно на него грешить. Ребята на эмоциях написали заголовок статьи, упрекающий Пушилина в попытке лишить русский язык статуса государственного, другие ресурсы, в том числе сайт «Патриотические силы Донбасса», подхватили, но я думаю, что инициатором этого заявления были сами россияне. Не жители, понятно, но политики. Я уже говорил о том, как важно для России сейчас показать миру, что она четко выдерживает требования Минска, и настойчиво добивается этого же от нас. Наши суставы крутит, нас подмучивает, но деваться некуда – сейчас мы заложники большой политики.
— Лучше бы Вы завершили на оптимистичной ноте про паспорта, а не начали…
— Да не впадайте в уныние. Мы в состоянии борьбы, и время для сбора камней еще не наступило. Поэтому все, что ни происходит здесь – временно. Как гласит мудрость: все проходит – пройдет и это.
Надежда Морозова nadya-indi.livejournal.com 22.09.2016 16:16
В интервью Александр Ходаковский в начале нашей беседы упомянул написанную Михаилом Веллером книгу "Махно", а точнее – сконцентрировал своё внимание на одной из глав в этой книге, в которой речь шла о революционном романтизме.
Революция во всей своей сметающей мощи совершилась на Донбассе в 2014-м году. И я верю, что всё было не зря. И ни время, ни обстоятельства пока не смогли изничтожить во мне этой веры.
Потому, я не поленилась и нашла у Веллера ту самую главу, о которой говорил Александр Сергеевич. Она называется "Музыка революции".
Привожу отрывки, которые в полной мере раскрывают то, что имел ввиду Ходаковский, говоря о революционной романтике.
"Тысячу лет будут вспоминать теперь русские все меньших стран свою великую легенду – Великую Гражданскую Войну, не знавшую равных в мировой истории. Не было никогда на пространствах столь огромных такой пестроты противоречивых трагедий и безумных надежд. Царство Божие на земле – вот оно, рядом, на расстоянии штыка, с завтрашним рассветом, не позднее будущей весны… Не будет больше этого времени, не будет. Без мала век прошел – и жалкие меркантильные интересы заболотили народы и страны. И уже нелегко большинству и понять, как можно оставить обеспеченную жизнь ради счастья человечества, о котором лишь старые демагоги говорят сегодня за зарплату.
Посмотрите старые фотографии. Посмотрите старые кинохроники. Эти ребята в шинелях архаичного покроя почти-почти дотянулись до небес! Апостолы взяли винтовки, решив, что того света нет, и порядок надо наводить на этом".
Книга была написана больше десяти лет назад, и ни автор тогда, ни мы не могли ничего знать о том, что то, что пережили наши предшественники без малого сто лет назад, придется пережить и нам. И как справедливы слова о том, что меркантильные интересы заболотили всё вокруг нас. В меньших масштабах и в других временных рамках, руководимые по форме иными мотивациями, но и мы тоже пережили подобное, и почти каждая фраза – как будто про нас.
Не будет больше этого времени в нашем поколении, не будет. И даже если все только начинается, как любит говорить "Скиф", герои нашей революции уже знают, что приходит на смену подвигам, и их уже на романтизм не разведешь. Солидаризуюсь с сожалением Александра Сергеевича Ходаковского об утрате этого чистого и светлого чувства, и согласна с ним, что хоть и нет больше романтизма, но РАБОТАТЬ НАДО – слишком многих мы уже положили в родную землю, слишком много людей еще осталось за нашими спинами.
|
